Наверное, Кими Райкконену на роду было написано стать чемпионом Формулы-1 именно в составе Скудерии.
«Я уверен, что однажды буду выступать за Феррари,-сказал 21-летний паренек, только придя в Большие Призы. — Вот только наберусь еще чуть-чуть опыта и обязательно туда попаду. Ведь моя цель — гоняться за Феррари и стать чемпионои мира». /текст Катерина Оспинникова/ 
 
 Правда, через пару дней в очередном интервью финн поправится: «Да, я не отказался бы поездить за Ferrari, потому что они все время выигрывают! Но не прочь выступать и за другие топ-команды — МсLaгеп или Williams».
Но все же слово Ferrari было произнесено...
Забавно, что в итоге Кими и впрямь реализовал свой амбициозный замысел,
но к лавровому венку Райкконену пришлось идти самым настоящим зигзагом, преодолевая невзгоды и разочарования.
Хотя поначалу казалось, что все будет просто и понятно.
Когда в 2001 году юный дебютант из ниоткуда вдруг заблистал в скромном Заубере, оснащенном моторами от Ferrari, все были уверены — следующим этапом карьеры вундеркинда обязательно станет именно Скудерия.
Ведь директор Ferrari Жан Тодт не скрывал своего интереса к юному финну.
И даже размышлял вслух о том, что Кими мог бы со временем стать напарником Михаэля Шумахера — и набираться опыта под таким крылом...
Как Рон Деннис сумел тогда уговорить Кими променять Ferrari на McLaren? Наверное, делал упор на то, что вакансия в Маранелло  еще когда откроется, а кокпит  Серебряной стрелы — вот он, 1 садись да езжай.
Да и авторитет «старшего» финна — Мики Хаккинена — сработал, ведь место в команде для своего юного соотечественника освободил именно двукратный чемпион мира.
Кроме того, не последним  аргументом оказались гарантии равных прав зеленого новичка с остающимся в МакЛарене опытным Дэвидом Култхардом — ведь в Ferrari эпохи Михаэля Шумахера у Кими по определению не было шансов выбиться на первые роли. А финн с самой юности не умел исполнять партию второго номера.
Так или иначе, в Монце-2001, где МсЬагеп объявил о долгосрочном контракте с Райкконеном, Жан Тодт выглядел изрядно расстроенным и ошарашенным.

Чувствовалось, что он не ожидал такого поворота событий и твердо рассчитывал, что магия имени Ferrari перевесит для Кими прочие соображения. Не вышло — и Райкконен оказался потерян для Реггап на целых пять лет.
Впрочем, говорить о том, что с младых ногтей финн грезил лишь о команде из Маранелло, не совсем верно.
И это понятно: о Формуле-1 и возможности оказаться в храме Ferrari  мечтают все больше итальянские пацаны, а Кими родом пусть и с юга, но все же — юга Финляндии.
Тамошние мальчишки, помешанные на автоспорте, и тогда, и сейчас повально увлечены ралли, ведь именно в этой дисциплине Финляндия гордилась своими знаменитыми пилотами.А в гонках Ф-1 Райкконен стал всего лишь шестым представителем Суоми.
Он не застал лучшие годы Кеке Росберга, который выиграл чемпионат всего через три года после рождения Кими, а следующего триумфа, автором которого стал Мика Хаккинен, Финляндии пришлось ждать еще шестнадцать лет...
Правда, родной город Кими — Эспо — за 13 лет до Райкконена уже подарил миру одного гонщика Формулы-1, пусть и не такого знаменитого, Юрки-Ярви Лехто.

«Эспо? О, это большой город! — солидно объяснял мне когда-то, в далеком уже 2001 году, невозмутимый белобрысый мальчик с глазами-льдинками, одетый в сине-бирюзовую униформу команды ЗаиЬег.
— И до Хельсинки оттуда всего 15 минут на машине».

По финским меркам и впрямь большой, аж 235 тысяч жителей, — крупнее только Хельсинки. Но это не отменяло весьма скромных уеловий, в которых жила там семья дорожного рабочего Матти Райкконена и его супруги Паулы. Это потом Кими станет звездой и миллионером, а о временах его детства биографы все больше рассказывают живописные байки про холодный сортир во дворе...  
 Кими был в семье Райкконенов вторым ребенком — годом и десятью месяцами раньше появился на свет его старший брат Рами. Высоченный здоровяк, рядом с которым Кими кажется весьма миниатюрным, он потом выберет для себя более традиционную финскую дорогу в автоспорте — ралли.

В это трудно поверить, но те, кто хорошо знает братьев Райкконенов, уверяют: с самого детства на фоне флегматика Рами Кими был еще тем азартным, заводным живчиком.
 Представляете? Живчик Кими! Рассказывают также, что братья были очень дружны, и старший старательно опекал малыша — и даже работал для родителей толмачом: Кими и в детстве был весьма немногословен: говорить толком начал только после трех лет, а до этого его невообразимый детский «жаргон» был способен понимать лишь Рами...

 Несмотря на дружбу, братья с детства воевали за первенство по любому поводу — причем маленькая, но напористая бойцовая рыбка Кими зачастую умудрялся побеждать здоровяка-брата! Хотя сейчас Рами, вспоминая о тех временах, посмеивается — и уверяет, что зачастую уступал братишке специально: Кими слишком расстраивался, когда проигрывал.
Наверное, именно это бойцовая жилка вкупе с неумением сдаваться в конце концов и сделали из простого финского паренька из Эспо сильнейшего гонщика мира. Плюс еще проявился врожденный талант ко всему спортивному: в детстве мальчик умудрялся демонстрировать недюжинные способности в самых разных дисциплинах — беге, хоккее, прыжках с шестом, акробатике, велосипеде, сноубординге... А в восемь лет он даже сказал маме: «Знаешь, однажды я обязательно стану чемпионом мира!
Только я пока еще не решил, в каком именно виде спорта»...

Но со временем любовь к быстрым машинам перевесила у Кими все прочие увлечения. Как вспоминают родители, скорость он полюбил еще до того, как научился вразумительно говорить — когда старшему брату в пять лет подарили мопед, Кими все время порывался взгромоздиться на него сам — и разогнаться до упора.

После пары таких лихих заездов родители категорически запретили малышу подходить к двухколесной технике — до его пятого дня рождения. Кими не стал спорить, но едва ему исполнилось пять — продолжил упражняться в мотокроссе, а в восемь пересел на карт.
Первые три года картинг был для него лишь развлечением, но с 1991-го все уже пошло всерьез, и на протяжении следующих девяти лет небогатым родителям пришлось многим жертвовать, чтобы финансировать выступления сына.
Много позже, когда Кими Райкконен уже победил соперников в бразильском Интерлагосе и поднялся на вершину формульного пьедестала, его менеджер Дэвид Робертсон заметил: «Если бы не его отец с матерью, Кими никогда не стал бы тем, кто он есть. Они удивительные люди — открытые, прямодушные, без всякого "двойного дна" — настоящая соль земли».

Даже в начале карьеры деньги играют для пилота огромную роль. И нет ничего удивительного в том, что в гоночной статистике картинговых лет Райкконена нет таких уж блистательных успехов. Да, чемпионом Финляндии он, конечно, был, первенство скандинавских стран тоже выигрывал и даже однажды взял европейский Гран При.
Но в мировом чемпионате выше 10-го места не поднимался. Среди его нынешних коллег по Формуле-1 есть куда более титулованные картингисты.
Выходит, чем-то другим мальчуган из Эспо привлек к себе внимание пары опытных менеджеров, отца и сына Робертсонов. Оказывается, впервые они услышали это имя от известного спортивного тележурналиста Питера Коллинза.

«Он рассказал нам о парнишке, карт которого был паршивеньким по сравнению с техникой других гонщиков — но он всегда соперничал с остальными на равных, а на мокрой трассе вообще был невероятен, — рассказывает Дэвид Робертсон.
— Мы со Стивом утроили мальчику тесты — и он нас просто поразил. Было ощущение, что он способен заставить машину говорить! Стиву он напомнил Шумахера и Хаккинена, вместе с которыми он сам когда-то гонялся — Кими контролировал машину как никто!»

В конце 2000 года юноша сначала заключил контракт с командой Sauber — и лишь потом все задумались о том, что у Кими за плечами по большому счету лишь картинг, да 23 гонки и разных «младших» формулах, включая британскую Формулу Renault. Ее Кими, правда, выиграл, одержав целых семь побед, да и в Евросерии Renault успел отметиться двумя финишами на первой позиции... Но президенту FIA Максу Мосли столь ничтожный гоночный опыт показался недостаточным.
Он посчитал, что это не дело — позволять мальчишкам прыгать в Большие Призы чуть ли не из картинга, минуя такие традиционные подготовительные «классы», как Формула-3 или Формула-3000.
Юному финну пришлось томиться в ожидании решения Лицензионной комиссии FIA. Его суперлицензия была выдана после долгих раздумий и споров. Да и то лишь временно. Новичку был дан испытательный срок в четыре гонки: сможет мальчик доказать, что готов для Формулы-1, — лицензию продлят. Нет — до свидания...

Но Кими очень быстро снял все сомнения в своей профпригодности. В первой же гонке сезона, в Мельбурне, Райкконен умудрился финишировать в очках {которые тогда начисляли лишь шести лучшим). Уже в апреле, во время Гран При Сан-Марино, он впервые опередил в квалификации своего более опытного напарника Ника Хайдфельда. Правда, на ту гонку в Имоле пришлась и первая опасная авария, когда после поворота Tosa на высокой скорости у него «отстегнулся» руль — вины Кими в том не было, в механизме крепления потом нашли неисправность.
Но солидную встряску — в буквальном и переносном смысле — Райкконен тогда получил: «Для меня все стало полной неожиданностью, — рассказывал он потом.

— Я шел газ в пол, когда руль неожиданно оказался у меня в руках, машину дернуло влево, и она пошла в стену. Я попытался было насадить руль обратно, но ничего не получилось — и пришлось давать по тормозам».
И с поразительным хладнокровием добавил: «К счастью, удар оказался не очень силен, но я был очень разочарован, потому что потерял возможность заработать очки...»
Непробиваемое хладнокровие Кими — это особая «фишка». Куда только делся его детский задор? Но к тому Кими, которого знает мир Формулы-1, прозвище Ледяной человек приклеилось стремительно и теперь уж, похоже, навсегда.
Уже стала классическим «райкконизмом» бабка о том, как Кими едва не проспал свой дебют на Гран При Австралии — менеджер Заубера с трудом растолкал мирно посапывающего новичка за 15 минут до выезда на стартовую решетку!
А Робертсон объяснял: «Кими исповедует уникальную жизненную философию — он никогда не переживает о том, что он не в силах изменить, и это один из источников его силы. Читая как-то книгу, рассказывающую, как перестать беспокоиться и начать жить, я подумал, что Райкконен сам вполне мог бы написать такой учебник. У него это выходит совершенно естественно».

У фирменной флегмы, так помогавшей Кими на трассе, была и своя отрицательная сторона. Молодой гонщик на первых порах катастрофически не умел и не желал общаться с журналистами. Эти вечные «да» и «нет» через губу, равнодушный, скучающий вид в начале его формульной карьеры нажили ему немало недоброжелателей в международном журналистском корпусе.
Подтверждаю по личному опыту: через пять минут общения с тем юным Кими ему хотелось дать в лоб...
Учитывая, что интервью и пресс-конференции — немаловажная часть игры в паддоке Формулы-1, Райкконен доставил немало головной боли пресс-секретарям сначала Заубера, а после и МакЛа-рена. Но со временем, повзрослев, Кими усвоил. что это тоже часть его работы. А журналисты, со своей стороны, привыкли к его немногословности — и научились ее уважать.

Потому как увидели, что парень пусть и не речист, зато искренен, прямодушен, в дрязги не лезет, в закулисные политические игры не играет — просто спокойно делает свою работу, признает собственные ошибки и не пытается свалить вину на окружающих. Кстати, к чужим ошибкам Райкконен тоже проявляет терпимость. Рассказывают, что однажды, еще в МакЛарене, Рон Деннис собрался убрать из бригады механиков Райкконена человека, допустившего прокол, стоивший самому Кими победы в гонке. Однако финн горой встал за своего механика и настоял, чтобы того оставили на прежнем месте, — потому что все мы иногда ошибаемся. В том наполненном интригами осином гнезде, которое представляет собой Формула-1, подобные качества — редкость.
Другой знаменитый гонщик из Финляндии, чемпион мира 1982 года Кеке Росберг, будучи спрошенным, откуда берется хладнокровие его юного соотечественника, посмеялся: «У нас дома все ребята хладнокровные. А что вы хотите? Пока Кими не стал знаменитостью, ему, чтобы на дискотеку попасть, приходилось очередь отстаивать на 25-градусном морозе!»
Кстати, о дискотеках. Ничто не дается даром. И патентованный северный стоицизм тоже имеет обратную сторону. Накапливающееся под ледяным спокойствием напряжение все равно рано или поздно надо сбрасывать. Особенно когда нервничать есть от чего. А в МакЛарене поводов для огорчений у Райкконена оказалось предостаточно. Два первых года были еще сравнительно удачны — хотя машины Рона Денниса не отличались надежностью, гонщик в 2003 году даже боролся вплоть до последней гонки за чемпионский титул. Но с сезона-2004 все пошло кувырком — катастрофически плохая и ненадежная техника начала превращать Кими в записного неудачника: один сход следовал за другим. А в паддоке охотно сплетничали, что финн, мол, сам виноват — не умеет беречь машину. И вот уже поползли неприятные разговоры о Райкко-нене — «истребителе моторов»...
Кими по-прежнему в девяти случаях из десяти сохранял нордическое хладнокровие на трассе: сходов по собственной вине, ошибок, столкновений, излишне рискованных маневров в его послужном списке всегда был минимум. Но, выбравшись в очередной раз из сломавшегося автомобиля, прежде невозмутимый финн понемногу начал срываться — рявкать на маршалов и журналистов.
В свободное от работы время он снимал стресс, как это было принято среди его земляков, — расслабляясь, что называется, на полную катушку в барах и на дискотеках. Этот стиль отдыха не изменила даже женитьба на красотке-фотомодели Дженни Далманн. Рон Деннис и пресс-служба МакЛарена хватались за голову, когда в бульварной прессе в очередной раз появлялись отчеты и снимки их надравшейся в хлам звезды — в обнимку с фонарным столбом или надувным дельфином. Кими вынуждали публично извиняться, но делал он это очень формально. А иногда и вообще не делал. "Да, я был пьян. И что с того? — заявил он как-то на очередной наезд журналистов.
 
 — Я вы пил и потанцевал. А почему нет? Честное слово, иногда мне снова хочется быть обычным парнем, а не звездой». А не так давно, выступая инкогнито на гонках снегокатов, Кими даже взял себе в качестве псевдонима имя другого знаменитого бузотера и гуляки Формулы-1 —Джеймса Ханта...

Бульварная пресса и нервная реакция чопорного МакЛарена за пару лет организовали Кими столь смачную репутацию записного кутилы, что при переходе в Ferrari Жан Тодт счел необходимым изначально призвать Райкконена не устраивать больше публичных вечеринок. Мол, мы понимаем, что у вас, финских парней, свои традиции насчет выпивки, но если очень захочется покутить просьба делать это в приватной обстановке, а не перед камерами, чтобы не портить имидж команды.
Правда, опасения боссов Скудерии оказались напрасными. За год в Маранелдо Кими столь редко испытывал негативные эмоции, что не нанес имиджу Гарцующих жеребцов решительно никакого урона. А его менеджер Дэвид Ро-бертсон вообще уверяет, что слухи о загулах его подопечного сильно преувеличены таблоидами. «Факт в том, что Кими — человек молодой и любит вечеринки.
Но никогда — я повторяю, никогда — не смешивает их с работой. Он профессионал и всегда четко рассчитывает свои силы, чтобы к тестам или к гоночному уик-энду быть в отличной форме. Мне не приходится его тут контролировать, мы ему полностью доверяем».
Наверное, все к лучшему в этом лучшем из миров.